Огромный каменный дом, с причудливыми террасами, башнями по углам и круглым стеклянным фонарем посередине, величественно стоял на пригорке и своей
белой штукатуркой выделялся среди зелени деревьев.
Неточные совпадения
[Что эта обмазка или
штукатурка есть не что иное, как помет лысены — убедиться нетрудно, сличив обмазку с свежим пометом, которого всегда бывает довольно на верху гнезда] на дне лежала настилка из черных перьев и темного пуха, выщипанного матерью из своей хлупи, и, наконец, девять яиц (немножко поменьше куриных) прекрасного темно-сизого, слегка зеленоватого цвета с глянцем, испещренных
белыми крапинками.
— Очень-с может быть! Очень это возможно! — отвечал бойко Захаревский. — Они, может быть, буки бучили и
белье парили в комнатах, — это какую хотите
штукатурку отпарит.
Девочка, впрочем, и не вырывалась из угла; она стояла смирно, надув губенки, и колупала ногтем своего пальчика
штукатурку белой стены.
Но так как от ветхости с них, очевидно, много раз отваливалась
штукатурка и
белили их по образовавшимся неровностям, то все они были как-то пестры и грязны, на неровностях и выступах сидела траурными темными каемками густая пыль.
— А ежели и выдумал — важность какая! Не в том штука, выдумал или нет, а в том, что правильно выдумал. Смотри-ка! смотри-ка! остановились! глядят! ах, чтоб им пусто было! Ишь, ишь! Вон
белый, вон-вон этот! — к стене подошел,
штукатурки кусок отколупнул — это у него «совершенное» доказательство будет!
Дверь была заперта изнутри, — крепкая, в крепких косяках. Я бешено дернул за ручку. Что-то затрещало и подалось, я дернул еще раз, радостно и удивленно чувствуя, что силы хватит. Правый косяк подался, дверь с вывернувшимся замком распахнулась, и
штукатурка в облаках
белой пыли посыпалась сверху. Охватило душным, горячим чадом.
Эта толстая и еще одна со злым, птичьим, старым лицом, на котором
белила лежали, как грязная
штукатурка на стене, были совершенно пьяны, остальные же сильно навеселе.